I
Она сказала «Я люблю его» и заплакала.
По привычке от скуки складываю первые буквы «Я Л Е». Что-то вдруг произошло, только вот что именно? Почему это так несуразно звучит? Это нонсенс какой-то. Но, похоже, что только для меня. На остальных ее слезы произвели более чем благостное впечатление. Толи потому, что это значило, что у них все в порядке, толи каждый представил себя безответно влюбленным и сопереживал. А может, просто никто не хотел потом винить себя в ее суициде.
Хотя о самоубийстве речь и не шла, но было видно, что она уже не жилец. Эта пухленькая и тщедушная девушка лет 23 с самого рождения не могла рассчитывать на долгую и счастливую жизнь.
У нее было лицо зверушки, которая с укором глядит из клетки на тех, кто ее поймал. Смирившаяся и покорная. Жертва.
Такие люди за свою жизнь никогда и ничего выдающего сделать даже не пытаются. Выйти за рамки серо-статистического обитания в заданном ареале просто не представляется этой «ЯЛЕ» возможным.
Негодование поднималось откуда-то из коленей, и все ближе и ближе подбиралось к горлу. Хотелось для начала отхлестать ее по щекам, потом заорать на нее и всех остальных женщин, которые разбили кемпинг в этой комнате.
Мои руки сомкнулись на ее толстой шее, и медленно, но верно начали сжиматься. Вижу ее багровеющее лицо, слышу непонятное кряхтение, и замечаю почти не ощутимую попытку отвоевать свою жизнь. Зачем она ей нужна, эта жизнь, если кроме страданий ничего от нее получить не может? А как ее кстати зовут? Из головы вылетело. Даша? Да, наверное. Хотя разницы никакой. Жаль, что все это только в моей голове.
Размышления прервало непонятное шевеление, пришлось моментально вернуться. Оказалось, что хозяйка дома Лида предложила попить чаю.
Нас было четверо: я, Даша, Лида и Алеся. Подруги, или около того. Много было общего прошлого, так что теперь уже и не разберешься, как и почему мы все здесь оказались.
Наверное, просто нужно было где-то оказаться на 8 марта. Женский день. Яркий свет. Выплывает обезьяноподобный мужчина, перечеркнутый в красном круге. For women only. Только для женщин.
Утром свои дела, вечером – женские посиделки. ПО-СИ-ДЕЛКИ. Название для мультяшных персонажей. Маленькие мохнатые поросята «посиделки».
Лидина кухня как обычно сверкала чистотой. Если бы нечего было драить и чистить, Лида не дотянула бы до следующего четверга. Химические средства, освежители воздуха, цветы, дым пирожков с капустой. «Дым пирожков с капустой, пьяный угар качает…». ДО-МО-ХОЗЯЙКА.
Беспрекословно эстетически привлекательный пирог. Большие глаза с надеждой спрашивают: «Ну, как? Нравится?».
– Лида, это божественно! – сказала я. – Впрочем, как всегда.
Как всегда вселенская доброта и чувство такта. На самом деле – безразличие, и отчасти сострадание.
Все довольны и счастливы. Но я знаю, за что Лида и Алеся ненавидят друг друга. Я видела, как Лида нюхает кокаин, а Алеся занимается сексом с женщинами. Случайно.
СЛУ-ЧАЙ-НО. Если конечно верить в случай. Я предпочитаю предопределенность. Если вселенная и время бесконечны, то произойти может все, что угодно. Однажды события и обстоятельства стекутся так, что самое невероятное произойдет на твоих глазах. Главное вовремя отпрыгнуть, чтобы поезд событий не отрезал ноги.
Лишь тот, кто дойдет до конца, постигнет ту, что где-то рядом.
Интересно, что же здесь делает Даша? Эта полузадушенная жизнью куропатка. Хотя именно она сегодня представляет интерес для науки. Для Лидиного психологического образования. Для Алесиных затянувшихся на 5 лет, без видимой развязки, отношений. Для моего эгоизма, который отрицает свое существование.
– Девочки, ну что бы я без вас делала! – это Даша. Красное лицо, тушь под глазами, и щенячья улыбка. – Спасибо вам! Вы у меня такие замечательные.
– Что дальше будешь делать? – спросила Алеся.
Машинально складываю первые буквы «Ч Д Б Д».
Даша любит Сережу. У меня на лице двадцать рядов вуалей. Мир от меня все дальше и дальше, он едва различим, все очертания размыты. Несмотря на это, он все тот же. Для всех остальных. Сегодня на мне 20 рядов вуалей. И я хочу быть дальше от того, что происходит сейчас. Жаль, что на самом деле вуали только в моем воображении.
Даша любит то, о чем не имеет представления. Как будто нельзя любить то, что хорошо знаешь. И так во всем.
Женщинам нельзя говорить всей правды. Они от этого становятся злее. «Правда всегда одна, так говорил фараон…». И правда в том, что это ложь. Истина одна, а правда у каждого своя.
Женщинам нельзя говорить всей правды. От этого портится цвет лица.
Скучно любить то, что хорошо знаешь. Даша так думает. Она старше меня на 2 месяца. «Старшая дочь уже окончила школу, и имела право на собственное мнение».
Даша живет на свете по доверенности. И единственное ее право – это право хранить молчание, которым она не пользуется. В любом случае, ей не уйти от обязанности умереть.
Я знаю его. Сергея, который в Дашином сердце вырыл нору и свернулся калачиком. Это она так думает. Вернее, не может себе признаться, что яму копала сама, а его кинула на дно без прав и обязанностей.
Правда ее убьет, поэтому я пользуюсь правом хранить молчание.
– Что дальше будешь делать? – спросила Алеся.
– Не знаю. Думаю, что у нас с ним не все потеряно. Вот думаю, стоит ему позвонить или нет. – Ответила Даша.
Я бы на этот вопрос в такой ситуации ответила что-то вроде: «Куплю кусок зеленого картона». Право хранить молчание. Хорошо, что я не в такой ситуации.
Я сейчас в ситуации, когда слышу звонок моего телефона, а мы обещали друг другу вечер без звонков.
Они что-то там говорили, обсуждали, давали советы, и ели пирог. На некоторое время мир сузился до одной мелодии, которая играла в другой комнате. Эта музыка говорит только о том, что я не знаю, кто именно звонит.
Было много дел с утра. Не выключила звук. Забыла. Подруги осуждают. С мужчинами общаться проще.
Алеся сказала:
– Ну, иди, ответь, чего сидишь-то?
Кажется, что я никуда не уходила. Провал. Не помню. На пороге кухни меня спросили: «Кто это был?».
Если бы я могла ответить, кто звонил… Уже и не знаю кто это. За последние 5 лет он столько раз менялся, что теперь точно и не скажешь, кто это. Мы расстались в марте. Много дней и месяцев назад.
Говорю:
– Это Сева.
– Сева? А…Это тот что ли? Ух, ты, как давненько… – сказала Алеся.
Говорю:
– Истину глаголешь, давненько.
Лида спросила:
– А ты чего такая?
Интересно, какая? Такая, что, глядя на меня сверху, меня зовут подняться? А я отвечаю, что сначала им придется сказать кто я. И если мне понравится ответ, то я поднимусь, а если нет – посижу еще и подожду, пока не превращусь в кого-нибудь еще. Такая?
Спрашиваю:
– Какая?
– Странная. – Даша отвечает.
Насколько странная? Как будто увидела призрак? Так в кино говорят. А я ведь увидела. Отчетливо.
ОТ-ЧЕТ-ЛИВО. Отдавая себе отчет в том, что это давно уже прошло, а теперь скребется обратно. Зачем? Затем, что теперь у меня опять изменилось настроение. И теперь я готова стать примой анатомического театра, вместо Даши. Только не так. Нет. Не так. А что, собственно говоря, случилось?
– Эй, Байконур, а что, собственно говоря, случилось? – это Алеся. Бисексуалка, которая много раз спала со мной в одной кровати, и говорила, что ее мутит от одной мысли об отношениях между женщинами.
– Да ничего. Просто задумалась. Столько лет прошло, чего ему надо-то? – это я. Эгоцентричная стерва и жестокая неврастеничка. Это я так думала. Пока не вспомнила, что было в прошлом.
Стерва – антикомплимент. Осознавать себя бездушным и расчетливым созданием иногда просто невыносимо отвратительно. Комплименты звучат по-другому. Обратить свои пороки в предмет личной гордости можно только на словах.
– Чего-чего… Приставать будет. – Сказала Лида, обо все четырех абортах которой, знаю только я.
Чтобы не сойти с ума, нужно примерять разные роли. Вуали исчезают одна за другой. Стремительно. Расстояние между ними около метра. Метр в секунду. Все ближе и ближе. К реальности. Спрятаться в глубине себя, чтобы не сойти с ума. 20 метров – 20 секунд.
Говорю:
– Может и будет, это не мои проблемы. У меня муж есть.
– Муж объелся, сама знаешь чего. Хороший «левак» – укрепляет брак. Мудрости народные. Народ, он не ошибается, знаешь ли. – Сказала Лида и лукаво улыбнулась.
Сколько «леваков» было у Лиды точно, имеет шанс узнать только священник на последней исповеди.
Алеся сказала:
– Может, он спился, с уродливым шрамом поперек лица, и вообще грязный и отвратительный. Сколько лет-то прошло…
О том, что с Севой все в порядке, и что с нашей последней встречи прошло гораздо меньше времени, чем думала Алеся, Даша и мой муж, знала только Лида и ее кошка. Но они обе будут молчать.
– А может, и нет. – Сказала Даша. – Он может быть наоборот, цветет, пахнет дорогим парфюмом, и желает уже жениться. Ты расстанешься с мужем. Он все-таки староват… А тебе детей еще надо. Ну, какое у вас с ним будущее?
Действительно, никакого. Только прошлое и настоящее. Красивое от начала и до конца прошлое. Незаметно превращающееся в прошлое, настоящее. История, без будущего.
Между нами 21 год. В его пользу. В пользу мужа.
44 – еще не старость, несмотря на то, что так не считает Даша. Особенно для мужчины. Но его дети уже в прошлом, а мои – в будущем. И его приключения в прошлом, а меня они могут и не ждать. Это нужно выяснить. Но уже без него.
И от чего-то мы нужны друг другу. И мы оба знаем, что однажды наши отношения закончатся. Обязательно красиво и больно. Так, чтобы еще остались чувства, чтобы можно было вспоминать. Наш роман начался в прошлом, скользит по настоящему, и снова окажется в прошлом. Я так думаю. Находить тайный смысл во всем, что происходит – мой дар, который помогает сохранить рассудок.
Что в действительности для меня значит муж, знает только Алеся. И только она знает, что для меня значит Сева.
Я познакомилась с мужем за две недели до знакомства с Севой. Муж поспорил с другом. Обо мне. Все детали спора я до сих пор не знаю. Но сам факт был понятен с самого начала.
Мы виделись с мужем и его другом по очереди. Потом друг пропал. Не знаю, почему именно. Но меня это никогда и не интересовало всерьез.
Сначала мужа подстегивал дух соперничества. Потом появилось что-то еще. Когда с игрового поля исчез друг, муж остался. Мы стали видеться чаще. Он был женат. Уже в третий раз.
«Группа крови на рукаве…». Мой порядковый номер – четыре. Смешно. По сути, мы друг у друга первые и единственные. Это знаю я. Это знает он. Это знает его третья жена, которая насылала на меня порчу и заказывала заупокойные службы в церкви.
Для него каждый брак был единственным, для меня этот – первым. Но иллюзия чего-то волшебного, неповторимого была нужна нам обоим.
Зачем мы поженились, не знают Лида, Даша, Алеся, а также я, муж и все остальные.
РОМАН. Не то слово.
СЕМЕЙНЫЙ СОЮЗ. Красота идет рядом с трагедией. Только вместе они дают результат. По-другому нельзя. Мы так думаем. Или только я?
Мне никогда не узнать, что на самом деле думает муж. Лишь тот, кто дойдет до конца, постигнет ту, что где-то рядом.
На самом деле, я могу только догадываться, что творится в голове моего мужа. Мы знакомы 5 лет, но видимся не так часто, как обычная семейная пара. Он постоянно в разъездах, я тоже. У нас нет быта. Не успеваем надоесть друг другу. Он мне, по крайней мере, точно. Я любовница со штампом в паспорте.
Мне хватает того, что я знаю о муже, остальное домысливаю сама. Это устраивает всех.
Муж не доверяет никому. Я доверяю всем. Понемногу. Каждый может пощупать слона за задницу или за хобот. Но никто и никогда не скажет обо мне всей правды.
Мужчинам нельзя говорить всей правды. От этого они теряют контроль.
Сева – единственный человек на свете, к которому я испытываю что-то. То, что не объяснишь родственными узами, благодарностью, чувством комфорта и деловыми отношениями.
Электрический ток. И губы сами растягиваются в улыбке. Адреналин. Химическая реакция. Только Сева.
Всех остальных я анализирую, Севу – чувствую кожей. Думать о нем невозможно. Потому что вывод только один: он мне не подходит. Об этом знают Лида и Алеся.
Мое преимущество в том, что кожа не чувствует на расстоянии. Его преимущество в моей неспособности сопротивляться желанию доказать себе, что ничего не случится, если я приближусь. Об этом знаю только я.
Муж в городе. Филиалы его фирмы разбросаны по стране. За ними нужно следить. Но сегодня, 8 марта, он в городе. А я на кухне в Лидиной квартире, потому что ее мужа в городе нет.
О том, что у Лидиного мужа гомосексуальные наклонности, знают только мужчины, которые с ним спят, а еще я и Сева. Лидин Максим всегда уезжает развлекаться в другой город. Сева живет в другом городе.
Мне не хватает театральных страстей. Окружающих не всегда легко заставить играть.
Иногда люди знают обо мне то, чего не было. Чтобы им легче жилось. Но чаще всего, даже самое невероятное оказывается правдой. Лишь тот, кто дойдет до конца, постигнет ту, что где-то рядом.
Сева в городе. Его дом и жизнь совсем не здесь. Но сегодня, 8 марта, он в городе.
Только Алеся знает, что мы с Севой никогда не занимались сексом. Лиде легче живется, зная, что это не так.
Секс портит трагедию. Нельзя играть с похотью. Грязный материал. Секс придает трагедии лоск, только если он происходит вовремя.
Пять лет назад мы расстались с мужем, тогда еще будущим. Я сказала, что не буду его очередной любовницей. Колеса взвизгнули по снегу, как только я хлопнула дверью машины.
Краем глаза увидела задние фары и снег брызгами из-под колес. Тогда думала, что очередной спектакль разыгран, и это последнее зрительное воспоминание о нем. Спокойствие на грани с бездушием.
Чужой трагедии нужно касаться очень осторожно. Нежно. Чтобы не повредить ее. Она должна быть целой, без царапин. И обязательно должна быть связана с тобой. Иначе дотронуться до нее нельзя.
Люблю кино, театр, литературу, живопись. За возможность прикоснуться к чужим сильным чувствам.
Потому что своих нет.
Самая большая трагедия моей жизни в том, что я не умею по-настоящему сильно чувствовать. Выражать чувства, не значит ощущать их на самом деле.
Вся проблема в том, что они необходимы мне как воздух, чтобы жить. Вампиры вполне реальны.
Отдайте мне свою трагедию, чтобы я могла сожрать ее, и вдоволь поплакать. Это даст мне отсрочку от смерти, докажет ей, что я жива. Потому, что могу чувствовать.
Катарсис. В толковых словарях это слово шло бы рядом с катарактой. Но в тех толковых словарях, что я видела, его нет.
Какой смысл в слове, если ты можешь объяснить, но не знаешь, что оно значит? Зачем говорить, если можно получать и отдавать чувствами?
Смешно. Что значит не иметь того, чего у тебя никогда не было? Можно обваляться в перьях, но цыпленком мне не стать. Так уж устроен человек. Всегда чего-то не хватает. Если у тебя кудрявые волосы, ты хочешь прямые. И наоборот. А потом все снова надоедает, и тогда возвращение к первоисточнику неизбежно.
СМЕ-ШНО. Однажды, пару жизней тому назад, еще в детстве, я знала девочку, которая просила называть себя «снежинкой». Потом она придумала себе еще много имен. Никогда не хотела быть собой. Цеплялась за любую возможность перестать быть собой. Попытки изнасиловать жизнь всегда заканчиваются трагедией.
Наблюдать со стороны всегда проще. Но это не та трагедия. Это трагедия всего мира. Ничего личного. Обезличенная драма представляет интерес только для коммунистов. Я так думаю.
Что думают коммунисты и сколько их осталось на Земле, мне знать не хочется.
Даша сушит носки, надевая их мокрыми на фен. После этого 6 из 6 иностранных фенов перестают нормально функционировать. Один фен, а-ля «наследие коммунистов», продолжает работать как обычно. Но по странному предопределению, его нагревательный элемент выстреливает Даше в голову, когда она от сушки носков снова перешла к голове.
Сила, с которой он ударил в голову, была не большая, только кружок волос опалился. Увеличим силу. Вы видите, как выстрел в голову из фена оборвал чью-то жизнь. Дыра в черепной коробке диаметром 4 см. Нелепая смерть.
Я бы постаралась, чтобы причину ее смерти никто не знал. Иначе на похоронах все бы плакали от смеха. Естественно, скрывая истинную причину слез.
На месте американцев в такой ситуации, я бы сделала кучу денег и прославилась. Даже до абсурда доводить ничего не надо.
Ток-шоу о трагической и нелепой смерти по всем каналам. Шоу о незаметных убийцах в доме. Деньги за отказ от иска в адрес компании-производителя, или за выигранное дело. Майки, ручки, кепки, постеры с изображением покойной и надписью: «Ты можешь стать следующим». Фонд имени покойной для помощи пострадавшим от бытовых приборов. Книга якобы написанная покойной за 2 месяца до гибели. Запатентованные дуэльные фены. И так до бесконечности.
Хорошо, что я не на месте американцев. В России еще что-то русское осталось. Приятно так думать.
На самом деле, Дашина смерть очень бы расстроила всех. Стабильность дает ощущение безопасности. Стоит выбить одно звено из цепочки, жизнь перестает быть спокойной. Ее нужно менять. И внутри, и снаружи.
Даша имеет право давать советы, но им никто никогда не следует. Даже она сама. Наивное создание.
Насколько наивны мои мысли знаю только будущая я, через 5 лет, а также мой муж. А пока Лида предлагает идти спать. Это значит, что еще часа 3 придется бодрствовать. Хотя это как повезет.
Сначала в беседе все. Потом по одному герои начинаю выключаться. Как в первой Матрице. Кто-то вытаскивает провод из затылка. В конце остаются только двое. Победит здравый смысл. Все решат спать, но кто-то точно останется не доволен. Минут на 10, пока Морфей ее не заберет. Так женщины проводят друг с другом ночь.
Муж не раз полушутя высказывал желание посмотреть, чем мы с подругами занимаемся по ночам, когда собираемся вместе. Мое право хранить молчание спасает его от разочарования.
Мужчинам нельзя говорить всей правды, от этого они теряют интерес к жизни.
Утро в «женском общежитии» расцветает букетом не глаженых лиц и жутких причесок.
Рядом с мужчиной, женщина просыпается свежей и естественной. В чужой квартире, где после вечеринки осталось много народу, женщина спит так, чтобы не помять прическу и максимально сохранить макияж. Ее утро бодрое, кофейное, встреченное всеобщим пониманием, и игривое.
И только рядом с давно знакомыми подругами просыпаешься так, будто всю ночь бежала по лесу, спасаясь от маньяка в хоккейной маске. Странно, что царапин на теле и сучков в волосах нет.
У Даши на щеке уродливый шрам от подушки. У Алеси просто лицо стало меньше, а ее короткие волосы стали расти вверх. Лида открывает глаза по очереди, размазывая остатки макияжа. Я же предпочитаю думать, что выгляжу бодро и естественно. Хотя разницы никакой.
Кто-то обязательно должен вспомнить, про то, что снилось этой ночью. Кажется, сегодня это я.
Мне снился, закрученный подсознанием в узелковое письмо, бессвязный бред. Столовая, где я все время ела и не могла остановиться, хотя знала, что уже давно пора. Голубые собаки, рассуждающие о полноте куриных бедер. Апофеозом стал вопрос Сильвестра Сталлоне: «Ничего, если я не смогу приехать на твои похороны?». Я отвечаю: «Нет проблем, я знаю, как ты занят». И следом вычеркиваю его имя из списка приглашенных. Перед тем, как уйти, Сильвестр спросил: «Так с кем ты останешься? Уже решила?».
Хотела спросить, о чем это он, хотя прекрасно поняла о чем. Но уже из реальности услышала, что пора вставать, что солнце уже высоко, и еще много дел. Это Лида, которая не может иметь детей, но тщательно это скрывает. Она не знает, что я случайно в курсе этого. Мир очень тесен.
Над моим сном все смеются. Действительно смешно. Если бы не было так грустно оттого, что я не знаю, кто нравится Сильвестру больше: муж или Сева. Сталлоне, наверняка бы сказал: «I am the law». А я бы улыбнулась и ответила, что знала, что он так скажет.
На кухне у Лиды безумные танцы. Как в лучшие времена, когда не было всего того, что делает лица серьезными, а поступки рассудительными. Четыре беснующиеся девчонки. Без проблем и комплексов. Минут на 15.
Завтрак как всегда. Обычный. Но яичница украшена зеленью и овощами, а кофе посыпан корицей для аромата. Внешние проявления для Лиды важнее.
У меня в душе просыпались кошки. Уже через пару часов они начнут рабочий день, оттачивая когти.
Муж уже приехал. Ждет меня у подъезда. Лида всегда хотела быть на моем месте, когда видела из своего окна, как я сажусь в машину мужа. Внешние проявления для Лиды всегда будут важнее.
Если заглянуть внутрь, мой муж – отвратительный человек. Иногда мне кажется, что все хорошее, что в нем есть, он старательно пытается убить. «Брызги снега из-под колес…».
Женщины всегда будут любить «плохих парней». «Хорошие» нам ни к чему. Мы сами мним себя положительными героинями. Все было бы проще, если бы было на самом деле так.
Мужчине нравится то, чего у него нет. Чем больше мы друг от друга отличаемся, тем больше притягиваемся.
Некоторым женщинам хочется чувствовать любовь мужчины через удары. Тайная мечта, о которой знают только другие женщины. А мужчинам нельзя говорить всей правды. От этого пропадает азарт.
Признание делает человека свободным. Разделяет ношу на двоих, троих, четверых… У хранителя тайны появляются рамки. Я люблю собирать тайны.
Однажды все тайны выйдут наружу. В этой ситуации главное не испачкаться.
II
Он сказал: «Я люблю тебя».
Я не поверила ему. И это спасло меня. Мой маленький мир, и мое будущее. Слова ничего не значат. Они могут приятно щекотать самолюбие, но никогда не откроют правды. Только действия.
Я знаю, что со мной ему было тяжело.
Странно, но в 9 случаях из 10, я поступила бы не так, как знакомые мне женщины. С мужчинами общаться проще. Они мне понятнее. Слишком часто женщины осуждают. Они ненавидят меня за то, что я живу так, как им нравится. Я ненавижу себя за то, что мне это не нужно. И в глубине души уважаю. За то, что никогда не сожалею о том, что сделано.
Еще одна странность жизни – чем неистовее твое желание, тем меньше вероятность его исполнения. Все, что тебе на самом деле нужно, у тебя будет. Главное знать меру.
Когда муж в первый раз сказал: «Я люблю тебя», с момента нашей последней встречи прошло чуть меньше месяца.
Я забыла о нем. Его звонок был слишком неожиданным. 9 из 10 женщин бежит навстречу. Просто потому, что он сказал «я люблю тебя, не могу забыть, мир положу к твоим ногам». Это слова. Работают в 90 % из 100. Именно поэтому женщины стали так уязвимы.
Мнимое отсутствие чувств делает меня почти неуязвимой. Но не делает счастливой. На самом деле это эгоцентризм. Это счастье с расчетом на будущее. Сохраненные нервы, слезы и время. Но что-то неизбежно упущенное.
Мужчина не переносит, когда рыба срывается с его крючка. Мы с мужем снова попрощались. Человек всегда рвется к тому, на что не хватает сил. До тех пор, пока силы все же находятся.
В мою жизнь ворвалась весна… Волшебное время зеленого цвета и сексуальности даже в том, в чем ее и быть не может. Люди отдают разум на откуп гормонам. Мы с мужем встречали весну по-разному. Но он точно не поил бездомных шампанским. И старушки остались без его внимания. Иногда мне кажется, что у меня в голове слишком четкая картина происходящего. Это меня погубит.
Так же как что-то погубило Эдика, трех Андреев, Тимура, Олега, и еще кого-то. Тех, кто был в период «междумужья», когда муж ушел и еще не вернулся.
Он вернулся летом. Через несколько дней после моего очередного дня рождения.
ДЕНЬ РОЖДЕНИЯ. Идиотский праздник. Просто повод. Вспомнить, что теперь на вопрос, сколько мне лет, нужно отвечать по-новому. Праздник эгоизма. Когда весь мир должен сузиться до одного человека, но не делает этого.
Самое страшное для эгоиста, это осознание того, что без него этот мир не перестал бы существовать. Эгоисты – самые ранимые люди. Им не стоит говорить всей правды. После этого ими нельзя манипулировать.
Моим мужем легко манипулировать. Пользуюсь правом хранить молчание очень часто. Но знаю когда и что сказать. Это умеют все женщины. Вопрос в том, как часто им хочется пользоваться своим знанием.
Мной легко манипулировать, но контролировать невозможно. Слишком хаотично двигаются мысли в моей голове. Приходится ценить людей, способных меня остановить.
Муж никогда меня не останавливал. Ему нравится наблюдать за мной. Вдруг подумала, что, если мы не расстанемся вскоре, то возненавидим друг друга. Интересно, он об этом думает?
О чем он думает сейчас, сидя за рулем и настраивая подогрев сидений, я не знаю. И не хочу знать. Потому что, кажется, устала бегать от решений, которые могут что-то сильно изменить.
Все время страшно изменить что-то навсегда. Невозможность вернуться на исходные позиции может остановить кого угодно. Даже меня в истерическом порыве.
Муж молчит. Постукивает ладонями по рулю, пока стоим на светофоре. Я и не замечаю, как сменяются декорации. Уже скоро будем дома.
Прелесть маленьких городов в том, что в них 2 объекта обычно разделяет не более получаса езды. Лидин дом и мой разделяет минут 20.
Наверное, у меня очень странный вид, раз он ничего не говорит. Хорошо, что он всегда слушает музыку в машине. Можно хранить молчание достаточно долго. А когда начинаются новости, рот лучше вообще не раскрывать.
Изменения в стране волнуют мужа больше, чем метаморфозы в моей голове. Это устраивает всех. И в том числе старушку, которая чуть не попала под колеса машины мужа.
Муж. У него нет имени. Только статус. Когда его долго нет рядом, и нет необходимости называть его по имени, я забываю, кто он и как его зовут. Но то, что я замужем помню всегда.
У мужа звонит телефон. Так всегда. Ему всегда кто-то звонит. Почти круглые сутки. В этот раз, кто-то купил что-то, и ждал, пока поднимутся цены, в то время, когда цены только падали. Кажется, муж терял деньги. Он больше всего это ненавидит.
Люблю, когда он злится. Хотя сегодня мне все равно. Сегодня мне вдруг бешено захотелось увидеть Севу. Где-то в глубине души я все это время по нему скучала.
Вдруг захотелось себе признаться. Вдруг. Как будто я раньше никогда об этом не думала. Как будто Лида никогда мне об этом не говорила.
Проще всего скрыть что-то от себя. Чем люди и занимаются все свободное время. Мозг работает 24 часа в сутки. Ему нужно чем-то себя занять.
Сейчас мой мозг занимает себя тем, что пытается разобраться в чувствах. В этот раз ему придется сдаться.
Потому что я все время вспоминаю, как мы с Севой целовались. Как он обнимал меня, а у меня кружилась голова. Мне вдруг неистово, до дрожи захотелось свежего воздуха. Стекло медленно спускается, пропуская в салон струйки воздуха.
Кажется, воздух сам забирается в ноздри и раздувает легкие. Голова закружилась. В этот момент в ней все прояснилось. Решение пришло само собой.
То, что жило где-то глубоко в подсознании, наконец, выбралось наружу. Я сказала мужу:
– Я хочу развестись.
Он не расслышал:
– Что ты там говоришь?
Повторяю уже громче:
– Я хочу развестись.
– Это еще что за новости? Ты чего это вдруг? Это Лидочка твоя? Я тебе с самого начала говорил, что она чокнутая. Закомплексованная дура.
– Лида не хочет разводиться. Я хочу.
Почему-то он мне не верит. Думает, что я его провоцирую. Как обычно. Только в этот раз мне не интересно следить за его реакцией. Наверное, он взволнован.
– Ты просто устала. Давай я возьму отпуск, и мы поедем в Венецию. Хочешь в Венецию? А? Давно не были. Или куда ты хочешь?
– Мы больше не будем никуда вместе ездить. Ты понимаешь?
Интересно, зачем я ему все объясняю сейчас? Ведь уже все решено. Нужно просто выйти из машины и все. Выйти и побежать к Севе. Обнять его и сказать, что я его люблю.
Мне так хочется кому-то это сказать. Ощутить, что же это такое, любить. Почему-то подумала, что если сейчас же не скажу Севе, что люблю его, то умру. Пусть даже он приехал, чтобы сказать, что женился и у него есть дети.
У меня нет доказательств, что я жива. Если смерть вдруг придет ко мне, я должна доказать ей, что я жива. Жива, потому что люблю.
Муж продолжает что-то говорить. Он никогда не поверит, что я говорю серьезно. Прошу остановить машину. Выхожу. Нужно перейти дорогу, чтобы муж не стал догонять. Достаю сотовый. Нахожу номер. Перебегаю дорогу. Слышу в трубке самый лучший голос на свете. Говорю:
– Сева, я хочу тебя видеть немедленно.
Что-то пошло не так. Какой-то удар, кажется. Интересно где я? Пошевелиться не могу. Только мысли бешено бегают по черепной коробке. Ничего не чувствую. Слышу голоса. Вокруг меня собираются люди. Все так медленно. Знакомый голос. Это муж. Говорит, чтобы я не волновалась. Что все будет хорошо. А почему я должна волноваться? Хочу спросить, но не могу. Муж все время говорит. Говорит, что «скорая» уже едет. Что я дуреха, и что он себе не простит никогда. Зачем скорая? Меня сбила машина. Я так и не успела сказать Севе. И никто теперь не скажет, никто не знает ничего. Может Лида? Или Алеся? Нет, вряд ли. Я так много думала все время. А нужно было просто чувствовать. Сколько прошло времени? Час? Два? Что же я теперь скажу смерти? Мне нечего ей сказать. Врачи приехали. Муж все время что-то говорит. Аргументов в пользу того, что я жива, у меня нет. Жаль. Жаль, что Сильвестр так и не узнал, кого я выбрала. Может в следующей жизни? И как же все-таки хочется сказать смерти: я жива! Только она и слушать не станет. И Сильвестр не придет на мои похороны.
Комментариев нет:
Отправить комментарий