Старик и булочка

    Сидящий напротив меня старик с таким аппетитом поедает свою булочку, при этом причмокивая чаем, что я не могу сосредоточиться ни на чем, кроме еды. Старик выглядит таким довольным. Не хочется думать, что он сейчас может подавиться, и мне придется его спасать. Кричать, звать на помощь, смотреть на его закатывающиеся глаза и слушать хрипы и кашель. В купе кроме меня и него никого нет.

   Хотя, возможно, он вытаращит на меня полные ужаса глаза, покраснеет и убежит прочь задыхаться в коридоре вагона, в надежде, что его спасение придет само не ясно откуда. В этом случае я смогу его понять. Я не похожа на человека, который может кого-то спасти. Особенно старика, который, не успев запить булочку чаем, вздохнул и подавился. Хотя, и в случае эвакуации старика в коридор, искать помощь все равно придется мне. Так что лучше просто не думать, что он подавится, и эта чудесная булочка за 5 рублей 40 копеек (согласно ценнику на упаковке из супермаркета) останется расчлененной навеки. Если все обойдется, то старик, вероятнее всего, выбросит ее. Если же ее престарелый хозяин, мягко говоря, получит осложнения, то есть ее будет просто некому. Ведь не ясно, до чего эта булочка может дойти во рту у кого-то другого, если старика ей было не жалко. Тогда она так и останется лежать на тарелочке. Одна. Пока необъяснимый ужас от находящейся рядом булки-убийцы не пересилит отвращение к тому, что еще недавно с таким аппетитом слюнявил дрожащий рот.
   Все-таки не хочется об этом думать. Тем более, что он уже закончил трапезу, и прилег, скрестив на груди руки. И что он никак от меня не отвяжется? Мне ведь совершенно не хочется думать, что он лежит, как будто в гробу, и что, если он так вдруг умрет, это обнаружится только утром, когда труп закоченеет. Его так и унесут ногами вперед (переворачивать его в купе очень проблематично), и так он и будет лежать перед родными и друзьями в гробу. И первой, кто увидит его в таком состоянии, буду я. Ведь кроме меня с ним в купе никто не едет.
   Совсем не беспокоиться, конечно, нельзя, все-таки хотелось бы помочь человеку в случае чего, раз уж я единственная, кто едет с ним в купе. С другой стороны, проверять дышит он или нет, весьма престранно. Если к нему будет наклоняться и прислушиваться молодая девушка, он может подумать что-то не то. Например, что я хочу его ограбить. И тогда он вообще не уснет, или его сердце начнет учащенно биться, что в его возрасте чревато последствиями. И тут снова мне придется спешить на помощь. Сердечный приступ определить сложнее, чем то, что старик подавился. Поэтому, если бы меня попросили выбрать, то вероятнее всего я бы выбрала первый вариант, чтобы оказаться более полезной. С другой стороны при сердечном приступе я точно ничего не смогу сделать и нужно будет звать на помощь. И если что-то случится, все будут смотреть на меня с одобрением и сочувствием. Возможно, кто-то угостит меня шоколадкой. Но я, пожалуй, откажусь. А в случае с булочкой, осложнения вызовут недовольство всего вагона. В глазах изумленной публики будет читаться вопрос: «Отчего же ты не постучала старичка по спинке?». На самом деле стучать по спине, когда человек поперхнулся, очень опасно. Это ничем не поможет. Если только отвлечет беднягу от грустных мыслей. Вроде того, если болит голова, стукни себя в живот, голова не будет больше беспокоить. Чтобы спасти того, кто поперхнулся нужно подойти к нему сзади, обхватить руками грудную клетку, и немного приподняв его, легко надавить на грудь, чтобы воздух, вышедший из легких, помог застрявшему кусочку, скорее всего, пищи, выйти наружу.
   В общем, не хочется обо всем об этом думать. Да и старик уже уснул. Кажется, дышит, провокатор. Мне видимо следует сделать тоже самое. Тогда в случае чего я скажу, что спала, и не могла ничего сделать. Да, пожалуй, это самый верный выход из этой сложной ситуации. Тем более, что он повышает мои шансы получить шоколадку.