Разноцветные таблетки

Долгий вечер в большом городе всегда навевал на него усталость и желание тихо и бесцельно полчаса посидеть на диване, но сегодня, войдя в квартиру, он сбросил куртку и сразу прошел к сейфу. Почему-то ему вспомнился Хемингуэй, который последовал судьбе своего отца и застрелился. Думал ли в детстве маленький Хемингуэй о том, как и когда следует закончить эту жизнь? Запрещали ли совсем юному Эрнесту приближаться к оружию и пулям до того как у него появилось свое ружье?

У него вместо оружия и пули в сейфе лежала упаковка бабушкиных лекарств, которые он воровал по одной, когда ему было 5-6 лет. Бабушка с раннего детства учила, что если съесть ее лекарства, то умрешь.

2 сердца

Она спросила меня, знаю ли я, что у каждого человека 2 сердца? Я тогда только посмотрел на нее и улыбнулся. Она часто говорила странные вещи. Неожиданные, поразительные, простые и в то же время не такие, какие можно услышать обычно. Может, это просто мне так казалось.

Это был мой 27й день рождения. Я уже не был уверен, что люблю эту девчонку, которая стояла напротив меня и загадочно  улыбалась. Сначала, когда впервые увидел ее, то был влюблен, точно влюблен. Но в тот день, после всего, что она со мной сделала, я не знал.

Пригласите Сталлоне на мои похороны.

I

Она сказала «Я люблю его» и заплакала.

По привычке от скуки складываю первые буквы «Я Л Е». Что-то вдруг произошло, только вот что именно? Почему это так несуразно звучит? Это нонсенс какой-то. Но, похоже, что только для меня. На остальных ее слезы произвели более чем благостное впечатление. Толи потому, что это значило, что у них все в порядке, толи каждый представил себя безответно влюбленным и сопереживал. А может, просто никто не хотел потом винить себя в ее суициде.

Двулика

     Как я, имея все, что, как мне казалось, нужно, могу думать то, что думаю?

    Я смотрю на свое лицо, в отражении стекол в вагоне метро. Я трогаю свои губы, брови, щеки, и понимаю, что отражение вовсе не то, что должно быть. Это лицо никак не вяжется с мыслями в голове. Этот задуманный, но не осуществленный обман, не отражается на лице, в которое вглядываются пассажиры вагона.

Старик и булочка

    Сидящий напротив меня старик с таким аппетитом поедает свою булочку, при этом причмокивая чаем, что я не могу сосредоточиться ни на чем, кроме еды. Старик выглядит таким довольным. Не хочется думать, что он сейчас может подавиться, и мне придется его спасать. Кричать, звать на помощь, смотреть на его закатывающиеся глаза и слушать хрипы и кашель. В купе кроме меня и него никого нет.

Музы и немного перца.

Писатель сидел за столом, а Муза летала вокруг него.

М у з а. Ну, сделай что-нибудь. Ну, напиши что-нибудь. Я тебя умоляю. Уже пора, сколько можно сидеть?

П и с а т е л ь. Не могу я писать! Одного твоего желания мало.

М у з а. Странно, раньше мне стоило просто намекнуть, как  из-под твоего пера что-то выходило.